Гумеров, Ким Шаймарданович
 |
|
© Анна Крылова
Содержание
44 ГОДА НА ЗАВОДЕ
Краткая биография Кима Шаймардановича
— Кому нужна моя биография? — сомневается Ким Шаймарданович. — Я только свидетель. Да, я проработал на заводе 44 года. Но, знаете, есть анекдот такой. Сидит муха на ухе у вола, который тащит соху… При любом удобно случае авторитетно высказывается: «Мы пашем!»
В общем, это интервью могло и не состояться по причине скромности собеседника, но, все-таки, вот оно.
Ким Шаймарданович Гумеров родился 11 июня 1934 года в соседнем с Вятскими Полянами рабочем поселке Кукмор. В 1957 году он приехал после учебы в кировском техникуме в город Вятские Поляны и поступил работать на завод. В апреле 2001 года ушел с завода. Также 10 лет был секретарем депутата двух созывов Верховного Совета РСФСР Ф.И. Трещёва (директора Вятско-Полянского машиностроительного завода). Параллельно с работой на заводе Ким Шаймарданович занимался журналистикой и краеведением, у него есть книги о заводе и городе. Выйдя на пенсию, литературу он не оставил. Пишет стихи.
Война, детство, завод
С декабря 1940 года мы с семьей жили на Карельском перешейке. Когда началась война, мне было 7 лет. Мы оказались беженцами — выбирались на родину через Выборг, Ленинград, Ладогу… В 1943 году Ладогу назвали Дорогой жизни, а в 1941 году она была Дорогой смерти. Перед проходом нашей колонны немцы умудрились утопить 6 барж, и мы были очередной наживкой. Но повезло — оказались на берегу, приехал в Тихвин. От Ладоги, наверное, неделю туда добирались, с лошадкой. Дальше через Владимир — до Кирова. Ну а потом — Поляны, завод…
Я учился в первой школе, её сейчас нет. Она была деревянная, кажется, на улице Пароходная. Рядом там ДК «Русь» (раньше РДК). В годы войны у нас появился госпиталь для тяжелораненых, школу отдали под госпиталь. Я, оказывается, за семилетку в пяти школах учился, все номер один, но в пяти зданиях! В 1945 году нас собрали, наконец, под одной крышей. Сейчас в классах по 25 человек сидит, а я учился — нас было 44, фактически это же 2 класса.
В 1941 году мамаша пошла работать на завод, и старшая сестра тоже. В 1942 вторая сестра устроилась работать, ей исполнилось 15 лет. Тогда пятнадцатилетних брали! В 1942 завод на 1/3 состоял из женщин и «молодежи», которым не исполнилось ещё 18 лет. С тех самых пор наша семья связана с городом и заводом.
Шпагин и дети
Во время войны на Вятско-Полянском машиностроительном заводе делали оружие. В 1941 году в Поляны перевели работать легендарного советского конструктора Георгия Семёновича Шпагина, который изобрел пистолет-пулемет (в народе «пэпэша», пистолет-пулемёт Шпагина).
В 1943 году здесь же Георгий Семёнович разработал сигнальный пистолет СПШ.
В детстве я уже знал, что такое ППШ. У нас была могучая свалка около завода. Каждый день сюда вывозили мусор, а мальчишки любознательны к железкам. И вот я оказался на этой свалке и — удача! — нашел пружину круглого магазина Шпагина. Тут же нашелся спекшийся кусочек металла. Дело в том, что на свалке были горы стружки, и ее не вывозили, а поджигали, иначе на нее можно было залезть и смотреть, что делается на территории завода. Вывозить не хватало силенок, война. И вот мои товарищи разбегаются подальше, я кидаю этот кусочек металла, он ударяет по пружине — от удара сбрасывался предохранитель. Лента, свернутая в клубок, начинает разматываться от удара. И раздаётся такой звук: «Вииииииу». Разматываясь, она могла и резануть и даже перерезать человека.
На этой же свалке мы находили в патроны в коробках. Принесешь в школу и тихонько пацанам показываешь. Наступал урок преподавателя, которого мы по-детски не уважали (или он строг был или еще что), и мы дружно всем классом убегали с этого урока. Учились мы на первом этаже — на выходе нас никто не видел. Мы — оп — через окно. Всем классом мы оказывались в ближайшем лесу, там костер. Девчонки есть девчонки, но они же военных лет девчонки! Мы залезали на деревья, а в костер бросали патроны. Взрыв, пуля улетела.
У нас неподалеку, на Водопое, была деревня Матан. Рядом с ней, на берегу реки, находился заводской пионерский лагерь. Я в нём был в 1946 и 1947 годах, там меня принимали в пионеры. И каждый год к нам на открытие и закрытие смены приезжал Шпагин и на линейке из осветительного пистолета (сигнальной ракетницы) перед построением пулял — нас, пацанов, приводило это в восторг.
Жил Шпагин в Полянах, на улице Ленина. Ему легковую машину подарили, когда дали звание лауреата Государственной премии СССР. И это была первая легковая машина в городе Вятские Поляны. Возле оврага, неподалеку от его дома, построили из досок гараж. Я жил рядом. Мы, пацаны, ходили смотреть на машину. Новинка интересовала нас. Как-то раз видим — выезжает. Он был оригинал, знал, что такое дети, какой у них интерес. Он катал детишек. Я ни разу не попал, может, трусил? Я дружил с сыном конюха, и мы вместе часто в ночное ездили. Туда — на тележке ехали, а там уже лошадь распрягается, ноги ей стягивают и она скачет, отталкиваясь задними. Ну и конюх взял и посадил своего сына на круп лошади — тот хоть бы что — прокатился. Меня подвигло на подвиг! Меня подсадили. Лошадь не успела и десяток шагов сделать, как я свалился. Круп гуляет, подо мной всё дышит. Я зажмурил глаза. И свалился. Больше я на лошадь не садился. Может, в машину тоже поэтому не садился. Трус, что делать!
Как я попал на завод
Я поступил в Кировский механико-технологический техникум. Учился там 4 года, окончил в 1954 году и по направлению уехал в город Шебекино в Белогородской области, а через 2 месяца был призван служить на Балтику.
В 1957 году приехал домой и поступил работать конструктором по проектированию приспособлений. Это часть технологического процесса. В то время делали правильно, жестко ставили вопрос: «Ты в этом отделе будешь работать, если поступишь учиться, для повышения своего уровня. Если нет, то до свидания». В то время рабочей силы было много. Поэтому поступил в 1964 учиться во всесоюзный заочный машиностроительный институт (Московский машиностроительный институт), его, кстати, закончил и наш директор Ф.И. Трещёв.
Если я поступал работать техником, то по мере того, как я учился, мне дали старшего техника-конструктора, а затем, когда вторая половина учебы пошла, мне дали должность инженера-конструктора по проектированию приспособлений, а когда я ушел на диплом —дали вторую категорию.
Думал уехать в другой город, была такая возможность, потому что жилищные условия были плохие в Полянах, жил с сестрами, женился, дети пошли. Я приобрел связи при обучении в Москве, делал запросы — пришло два ответа: «Выезжайте. Предоставлена квартира». И вот я написал заявление, отдал своему начальнику, что прошу уволить с завода по причине того, что не решен вопрос жилья. Если бы я окончил дневной институт и приехал по распределению — мне бы сразу жилье дали, а я учился на заочном, значит, без прав на жилье — звание есть, а социальная сторона не решена. Было приглашение в Липецк и в Анжеро-Судженск (Кемеровская область). Зам.директора по кадрам взял мое заявление и пошел к директору. Заявление мне вернули со словами: «Вот тебе твое заявление. Будет предоставлено жилье в первом сдаваемом доме». И роспись директора. И это было выполнено.
Я преподавал в нашем заводском техникуме с 1964 по 1967 год. Это было после окончания заочного института, так как пока диплом делал, материально поизносился. Вот, пошел по совместительству, преподавателем экономики организации производства машиностроительных предприятий пошел. Три года преподавал. Образование там было вечерне-дневным. Техникум так как был заводским, то меня со смены отпускали, директор приказ издал. Этот предмет идет на последних, выпускных курсах техникума.
Ким Шаймарданович берет паузу.
— Я боюсь, для чего вам такая подробность про меня? Историю про вола и муху помните? Понимаете, главные пахатели — коллектив завода и директор Ф.И. Трещев… Я «якать» не хочу! Я не один был там. Я вам просто механизм рассказываю!
— Расскажите тогда не про себя, а что помните про то время, — уступаю я его скромности, и разговор продолжается.
Про ТО время
В Полянах было 48000 жителей, это сейчас — 32000. Это примерно в 1988-1989. 55% — русские, остальные — национальные. Мало того, что много национальных республик рядом, так ещё в войну многие сюда попали: и украинцы, и белорусы, и евреи… Не было у нас национальных конфликтов, никто не шпынял «Эй ты, татарин». Да и сейчас — нет.. Отец мой — татарин, по матери — украинец. А помирать буду, скажу, я — православный. Я другой культуры не знаю, другого языка — не знаю. Отец мой служил в Гражданскую войну, был в коннице Будённого. Его на Украине ранили, он попал в госпиталь, там с моей матерью познакомился.
Что завод делал для сотрудников и города
90% кирпичных домов построено заводом. Есть дом, построенный водниками, — по улице Первомайской стоит 5-этажный дом, у входа лежат якоря. Ещё птицефабрика построила дом. Есть дом афганцев. Строил и город на свои деньги, выделенные областью. Но 90% домов построил завод за свои деньги! В то время социальные вопросы решались через финансирование от градообразующего предприятия. Выполняя план, нам переводили деньги на строительство. Но директор Трещев иногда за счет сверхпланового производства продукции, имея сверхплановую прибыль, выделял часть денег на жилищное строительство. В плане значится 2 дома 70-квартирных, а он три делал. Это не взятка! Трещёв мыслил масштабно и масштабно решал. Даже планировку улиц делал завод. Раньше барачная улица была — Молодежная называлась. Потом она стала улицей Гагарина, такой, как сейчас. Вот неподалеку было здание хлебозавода (сейчас его уже нет) — так и его тоже построил завод. А мы, заводчане, на субботнике там строительный мусор убирали.
УКС (управление капитального строительства, в ведомстве завода) даже на плановые два дома не имело сил. Директор был инициативен — иногда в ущерб заводским делам направлял на целую смену (а иногда и на неделю) бригаду. В бригаду попадали разные люди, без которых сегодня можно обойтись на производстве. Бригады занимались и благоустройством, это тоже делалось в рабочее время. Тебе выделяют такой-то этаж, такой-то подъезд, такую-то квартиру. И нужно мусор строительный вынести, щели заделать, подштукатурить. А потом сдать квартиру, как говорят, «под ключ», чтобы человек заехал.
Я работал на сдаче заводской больницы. Нужно было сделать приборку — мы туда дня три ходили, девочки с тряпочками, мы ведра им подносили. Работа простая, но такую никто не любит. Был я и на хлебозаводе, и на кирпичном заводе. А еще благодаря комсомольским субботникам был создан городской парк. У завода было 11 детских учреждений, очередь была минимальная. 2 школы построили, техникум.
Сейчас — сейчас трагедия. Другого не скажу. Завод за работу в годы войны получил орден Ленина — это высшая награда. И этот завод перестройщики сделали нищим! Я называю их оскорбительно. Коллектив сократился с 13500 до 2500. Разгром.
