Тайна оврага - статья Альфинур Гильмутдиновой

Материал из энциклопедии "Вики-Поляны"
Версия от 02:37, 2 марта 2016; Admin (обсуждение | вклад)

(разн.) ← Предыдущая | Текущая версия (разн.) | Следующая → (разн.)
Перейти к: навигация, поиск
tux
Эта статья авторская и защищена от правок, но можно оставить комментарий на странице обсуждения.

ТАЙНА ОВРАГА

В тени садов

Жарким июльским днем 1998 года в глубине огромного оврага, по склонам которого пышно расцвели кооперативные сады, неожиданно аукнулось далекое прошлое. Овраг действительно огромный и крутой, редко кто решается спуститься вниз. Он зарос густой травой, которая даже этим знойным летом здесь не выгорела, а, напротив, буйно расцвела в тени «каньона» и садов.

В один из таких дней соседка Людмилы Чубуковой, сад которой расположился на другой стороне оврага и с которой они, возвращаясь вместе домой, не раз душевно беседовали о житье-бытье да о садовых радостях, как бы между делом спросила:

- Люда, видала ли, кости повылазили из оврага?

- Какие еще кости? – ужаснулась Люда, - что ты городишь?

- Ты разве не знаешь, что в этом овраге пленных немцев хоронили? Да сады-то наши, говорят, на немецких костях проросли! Я даже на склоне вишню посадила, чтобы не очень-то место в глаза бросалось.

- Господи! – перекрестилась Люда. - Да откуда мне было знать, я же в Полянах всего четырнадцатый год живу!

Глянула Людмила на противоположный склон оврага, а там, и правда, кости белеют…

- Что же это они вдруг повылазили-то?

- Кто знает? – отозвалась соседка. – Сдается мне, что это подростки здесь рылись. Наверное, прослышали что-то о захоронении и решили чем-нибудь поживиться. Может, золото какое искали.

- Да какое еще золото? У пленных-то?

Не поленилась Людмила, спустилась в лощину, поднялась на противоположный склон. И, впрямь, будто кто-то рылся в чреве оврага, не страшась ни Божьей кары, ни людских пересудов. И обнажились на зеленой траве побелевшие от времени черепа, кости рук, ног, ребра…

С того дня эти кости на склоне оврага не давали Людмиле покоя ни днем, ни ночью. Ей было все равно, кому они принадлежат. Врагам, пришедшим на ее родную землю с недобрыми намерениями. Или военнопленным – вечным заложникам чьих-то ненасытных амбиций. Для нее они были просто людьми, останки которых должны покоиться в земле.

Бог им судья

Своими мыслями о том, что не дело человеческим костям вот так валяться в овраге, что это большой грех, она делилась с домашними, с соседями, с товарищами по работе на железнодорожной станции. Ее с интересом слушали, соглашались с ней, но дальше разговоров не шли. Однажды рассказала об увиденном Лидии Петровне Окуневой, своей знакомой, сад которой в соседнем кооперативе. Лидия Петровна, несмотря на свой преклонный возраст, тоже человек беспокойный, неугомонный. Она-то и позвонила мне:

- Не могли бы журналисты посодействовать, чтобы местные власти это захоронение привели в порядок? Нехорошо, когда кости человеческие не преданы земле. И вот мы с Лидией Петровной и водителем «уазика» Михаилом едем к Людмиле. Виновница «переполоха», застенчиво улыбаясь, встречает нас у дома.

- Потревожила вас, извините. Зовите меня просто Люда, меня все так зовут, - знакомится она с нами, садясь в машину. До кооперативных садов, а их в районе железнодорожной станции Вятские Поляны несколько, рукой подать.

- Вот и мой сад, - ведет нас по дорожке Люда, - здесь раньше мусорная свалка была, все своими руками выкорчевала, перелопатила. Видите, как теперь здесь хорошо. Вот только соседство это меня смущает…

- Лидия Петровна мне сказала, что вы собрали кости и захоронили их недавно. Неужели не нашлось помощников?

- А кто поможет? – безнадежно машет Люда рукой, продираясь сквозь малинник к оврагу. Втроем, Михаил, Люда и я, скатываемся, цепляясь за траву, в овраг.

- А вот и могила, - показывает Люда на свежий холмик земли в тени ивы. – Все честь по чести сделала. Спасибо зятю, зять Миша у меня хороший, сам сколотил гроб, целый день старался. А уж остальное я сама. Утром ранехонько встала, гроб на плечи и – в сад. Иду по улице, а люди на меня ошарашенно оглядываются. Диво, конечно, со стороны смотреть – баба с гробом бежит. Так я одна с этим тяжелым гробом и в овраг спустилась.

- А муж не помогал?

- Сказал: «Упаси Боже! Что угодно, только не это! Я даже видеть это не могу». Знаете, не каждому по нутру черепа собирать.

- А сколько вы их тут собрали?

- Три черепа. Очень хрупкие, рассыпаются. А другие кости крепче, их много собрала, еле крышку гроба закрыла. А как закрыла, так сразу дождь хлынул. Представляете, все лето дождя не было, измаялись просто. А тут просто приладила крышку и… дождь! Хороший такой, теплый. Бог, он все видит. Все я сделала, как положено. И молитву прочитала. А до этого несколько раз в церковь обращалась, чтобы помогли кости прибрать. Обещали помочь, отпеть.

В десяти шагах выше могилы высится еще один холмик свежевырытой земли.

- Да это зверь какой-то тут живет, - поясняет Люда. – Я его не раз видела, только не знаю, как он называется. Видите, какая огромная нора.

- Это барсук, - определил Михаил, поднявшись по склону, - они в таких местах и селятся. А вот и еще кости человеческие. Да их тут много! Вот голень, ребра…

- Дожди недавно прошли и обнажили захоронение. Кто-то основательно тут копался, снял слой дернины, вот и порушилось захоронение. А теперь как дождь, так вымывает новые кости. Грех-то какой! Тут немного бы работы. Вбить металлические трубы у основания оврага, сделать ограждение и засыпать землей, чтобы больше не сыпалось. А никому это не надо…

Душевные терзания Людмилы можно понять. Человек она не просто глубоко верующий, но еще и очень совестливый, чувствительный. Разве думала, старательно разбивая сад на месте мусорной свалки, что лет через десять окажется лицом к лицу с оскалом страшной мировой войны, о которой уже и забывать стали – новое поколение залечивает раны, полученные уже на новых войнах.

- Люда, а вы знаете, кто здесь захоронен?

- Говорят, что немцы. Очень много немцев. А откуда они тут, я не знаю.

Старожилов, которые бы помнили подробности военного времени в Вятских Полянах, в городе осталось не так уж много. Нет об этом сведений ни в историческом музее, ни в местных архивах. Между тем подробности уходят вместе со стариками в мир иной. А история с военнопленными и вовсе не многим была известна. Мужчины воевали с фашистами на фронте, а женщины и подростки работали на оборонном заводе.

- Мы работали, как военнообязанные, в жестком режиме. По 12, а порой и по 18 часов. Времени и возможности оглядываться по сторонам не было, - вспоминала ветеран труда Галина Степановна Попова, мобилизованная в Вятские Поляны из Малмыжа совсем девочкой. – Нам после изнурительного труда лишь бы до своих бараков добраться. А что там, на станции, делалось, мы не знали. И далеко, и не до того было. Жили впроголодь, уставали. Правда, в госпиталь мы ходили, помогали нашим раненым бойцам писать письма родным, концерты для них ставили…

- До сих пор помню, как мы, ребятня 8-10 лет, бегали на станцию смотреть на поезда, состоявшие из телячьих вагонов, в которых везли пленных немцев. Они, в основном, были белобрысые, смотрели на нас из вагонов сверху и кидали открытки, на которых были изображены какие-то красивые женщины – то ли их жены, то ли артистки кино. А мы смотрели на немцев с насыпи – снизу, и ловили эти открытки, - вспоминает Римма Константиновна Кудрявцева, ветеран труда машиностроительного завода. - Сколько тогда промелькнуло передо мной ненавистных вражеских глаз! Мы кричали им вслед: «Хайль, Гитлер!» и «Гитлер, капут!», абсолютно не зная перевода этих фраз. Строили немцам мордочки, показывали язык и даже неприличные места. Поездов таких мимо нас прошло немало, видимо, пленных увозили подальше вглубь страны – на Урал, в Сибирь. По дороге они, как водится, умирали. И мы не раз видели их трупы, наваленные, как дрова, в железнодорожной будке на станции. Наверное, их где-то недалеко от наших мест хоронили. Мы знали, что где-то рядом со станцией есть и госпиталь для военнопленных. Об этих впечатлениях детства я рассказала и в книге «Войны уцелевшие дети», которая вышла в нашем городе в прошлом году. В ней местными авторами-краеведами собраны воспоминания детей войны. Невозможно ее без волнения читать.

- Наша семья жила на станции Вятские Поляны, - вспоминает прихожанка Никольского собора 85-летняя Нина Алексеевна Феоктистова. – Отец перед войной умер, мама Александра Ивановна Богомолова была колхозницей. В 1942 году школу, где я училась, переоборудовали под госпиталь. В нем лечили советских воинов, а позднее и раненых немцев. В ту пору мне шел 15 год.

И вот однажды, а дело было в октябре, мама получила наряд от председателя колхоза Анны Суровцевой. Ей было приказано подъехать на лошади на станцию к пакгаузу (сейчас на этом месте товарная контора). Мама взяла меня с собой.

Пришел поезд. Нас направили к вагону, который отцепили от состава. Возле него стоял человек в военной форме и с документами в руках. Видимо, эти бумаги ему передали из этого поезда.

В отцепленном товарном вагоне оказались пленные немцы. Вскоре из него стали выводить раненых. Тех, кто мог идти, строем повели в баню, а тяжелораненых, наверное, сразу в госпиталь – это я не видела. А трупы немцев сложили на нашу телегу, чем-то прикрыли, и мы с мамой повезли их в лог, который находился за железнодорожной линией.

Переезд находился там, где сейчас расположена птицефабрика. От нее надо было пройти по тропке до железнодорожной линии, перейти ее. Логов было три, они напоминали огромные глубокие чаши. За ними находилось Нижнетойменское кладбище. В те годы в этих местах были колхозные поля. Первый лог был самым глубоким. К нему мы и подъехали, остановились. Мама попросила меня помогать ей опрокидывать телегу. Трупы покатились в яму. Как мы справились с этим заданием, на станции никто нас не спросил.[1]

Эвакогоспиталей в годы войны в Вятских Полянах было несколько. Но мало кто знает, что в районе железнодорожной станции, в школе, которая и ныне действует, некоторое время располагался и эвакогоспиталь №3161, где размещались пленные – раненые бойцы фашистской Германии. Эти данные мне помогли найти сотрудники местного отделения ФСБ. В госпитале был 491 человек, 81 из них умер. Из оставшихся в живых 250 были немцы, 127 – итальянцы, 32 – румыны и др. Этот госпиталь по каким-то причинам вскоре перевели на станцию Пинюг Подосиновского района.

Но в Вятских Полянах были еще и другие военнопленные. После войны в городе развернулось большое жилищное строительство. И пленные, в основном немцы, привлекались в работам, не требующим профессиональных навыков: подносили кирпичи, таскали мусор, копали землю под фундамент. Жили они в районе ныне действующего предприятия «Сокол».

- Работали не спеша, по кирпичику, в час по чайной ложке, с перекурами…, - вспоминал ветеран труда Василий Тимофеевич Храмов, - а, может, просто не хотели на нас работать. Красный Крест им помогал. Они свои конфеты и пряники меняли на наше курево. Рабочий день кончился – отбой! Ни минуты лишней не будут работать, куда лопату воткнули, там и будут стоять. А что касается военной поры, так мы, подростки, кроме завода, ничего и не видели. Не до того было. Помню, что на станции стоял товарняк в тупике с голыми немцами.

- Почему с голыми?

- С голыми и мертвыми. Может, не довезли их к месту назначения, вот и загнали вагон на нашу станцию. Была лютая зима. Местные поснимали с мертвых одежду. Кто-то, может, и мародерствовал, а в целом люди в тылу жили страшно тяжело. Пухли с голоду и умирали от холода в сырых бараках. И мы однажды бегали на этих голых немцев смотреть. А вообще-то и вспоминать про то не хочется…

Достоверно известно, что в феврале 1944 года два вагона пленных немцев, замерзших по дороге, загнали в тупик на подстанции Нурминка, это рядом с Вятскими Полянами. Хоронили их тайно. Людям, набранным для похорон из числа местного населения, было приказано не разглашать увиденное. Молчали десятилетия. Мало кто знал, что огромный курган, высящийся посреди карьера, где по сей день идет добыча строительного камня, таит в себе страшную тайну.

Война не кино

Со многими довелось поговорить в эти дни о прошлом. Но ворошить память – не всегда приятное занятие. Воспоминания приносят не только радость, но и боль.

- Сколько человеческих жизней унесла Великая Отечественная война! Сколько судеб поломала фашистская нечисть! Полегли и русские парни, и немецкие. Да, война не выбирает национальностей, но развязывают-то ее тоже люди. Люди с ненасытной жаждой власти, - сказал Павел Степанович Зосим, сам подростком побывавший в немецком плену. – Если б мог, я сегодня открыл бы новый Нюрнбергский процесс над современными лидерами, пролившими кровь ни в чем неповинных людей. Но я уже стар. Да и кто захочет меня услышать?

Безымянных могил, где бесславно закончили свой земной путь сотни фашистских завоевателей, в Вятскополянском районе несколько.

Думалось ли когда-то молодым немецким, итальянским, румынским парням, уходившим завоевывать Россию, что останутся они навечно лежать в сыром овраге в глухой провинции чужой страны? Нам не дано это узнать. Но эхо войны, аукнувшись через десятилетия из глубины оврага, ставшего безымянной могилой для солдат великого рейха, не дает нам права забывать уроки прошлого. Война – это действительно не кино.

Примечания

  1. Записано 1 апреля 2013 г.

А.К. Гильмутдинова
https://www.facebook.com/DeutscheBestattung/posts/1007671975921326

См. также: Карьер - статья Альфинур Гильмутдиновой